Раньше, когда я только появился на свет, я совершенно не знал, что делать. Кому-то посчастливилось уродиться котом, кому – курицей, кому, на худой конец, стулом. Я бы, конечно знал, что делать, родись я, скажем, котом. Мяукал бы, точил свои коготки о шкаф в прихожей и мочился бы без устали на хозяйские ковры. А я вот – шампунь. Что делать если я шампунь!?
Знал бы я, что делать, будучи стулом. Обыкновенным, из дерева. Подставлял бы себя под чужие попы, стонал бы и скрипел, если бы седалища попадались очень обширные, и наслаждался бы волей, когда на мне никто бы не сидел. Конечно, подставляться под чужие задницы дело не очень приятное и, скажем прямо, совсем не благородное, однако было бы хоть известно мое предназначение. Правда, говорили, что я веду свое происхождение от индийского цветка чампа, давшего мне имя, но разве мне от этого было легче? Потом, девяносто лет назад, когда тело мое перестало быть порошком и стало жидким, я еще более растерялся и впал в меланхолию. Я даже хотел застрелиться, но как это сделать, если я шампунь?
Мне не нравилось мое превращение в пену. Не нравилось все время копаться в жирных волосах, а от перхоти я просто приходил в бешенство! Да и кому охота принимать всю грязь на себя? Вам, к примеру, это бы понравилось?
Я пытался бороться. Прилагал все усилия, чтобы не открываться. Отказывался пениться. Щипал глаза. Но все мои усилия были бесплодны: меня продолжали использовать все больше и больше. Друзья советовали мне поскорее смыться. И я смывался. Но меня возрождали вновь и вновь.
Двадцать лет назад я впервые проснулся возрожденным без щелочи. И – о счастье! – настроение мое было уже не столь скверным. Состояние безысходности улетучилось вместе с щелочью, а вместо него пришло чувство, граничащее с радостью. У меня как бы раскрылись глаза. Я увидел, что положение мое не столь уж и плохо, по сравнению с тем, чем приходилось заниматься моим сородичам и коллегам:
- мылу:
- мочалке;
- зубной пасте;
- пене для бритья;
- средству для интимной гигиены.
Вот им, в их положении, действительно, было не легко. Не то, что мне.
И я возгордился и возрадовался. А вскоре у меня появилась особая миссия: питать, увлажнять, укреплять, увеличивать. Это доверяется не всякому, а лишь избранным. Элите.
А какие девушки теперь меня окружают! Они буквально не могут без меня прожить и дня, и я их лучший друг. Они раздеваются и, нагие, трогают меня своими нежными пальчиками. Это так приятно, господа. И это не жизнь – а просто мечта.
Знаю ли я теперь, что мне делать, если я шампунь?
Конечно, знаю. Найти себе в подружки скромную пеночку для ванны и беседовать с ней и нежничать, мирно стоя рядышком на полке. А когда будут приходить меня использовать, я стану расслабляться и получать удовольствие.
