Вы думаете, это праздный вопрос: «Что делать если я шаурма»? Вовсе нет. Это вопрос жизни и смерти. В буквальном смысле. Ведь все меня хотят съесть. Ну, или почти все. А я, может, хочу жить. Лежать и греться на солнышке вместе с мухами в привокзальном ларьке или млеть на противне со своими друзьями и подругами в каком-нибудь «Бистро» или кафешке торгового центра.
Меня можно встретить еще во многих местах:
- в базарной палатке;
- буфете кинотеатра «Восток»;
- столовой для слепых;
- пирожковой;
- закусочной;
- в продуктовых магазинах в состоянии анабиоза.
Впрочем, ко всему следует относиться философски. Все там будем. В смысле, в человечьем желудке. Рано или поздно. Те кусочки филе, что внутри меня, тоже были некогда живым существом под названием «курица». И что, граждане, стало с ней теперь?
А еще имеет значение, где принять свою кончину. Если это случится у привокзального киоска, то надо встреть ее с улыбкой. Немножко нагловатой и циничной. И постараться оказать сопротивление судьбе в желудке того лоха, что меня съест. Почему лоха? Потому что он не ведает, из чего меня приготовили. А приготовили меня из такого г... Впрочем, вам лучше этого не знать. А то вас может стошнить прямо на вашу белоснежную рубашку.
Совсем иное дело «Бистро» или кафешка. Здесь меня делают из более-менее съедобных продуктов и даже кладут в меня 15-процентную сметану. Ну, как бы 15-процентную. Свою кончину я встречаю молча, без улыбки. Так сказать, стоически. Иногда меня запивают пивом. Вот этого, дорогие мои поедатели, я терпеть не могу. Лучше запивайте меня водкой.
И пик моего совершенства – ресторан «Кавказ». Мы там бываем с разной мясной начинкой: рубленой бараниной, телятиной, курицей, даже индюшатиной, вах! Овощной салат, аджика, прочие специи и соус на настоящей деревенской сметанке с чесночком, петрушкой и луком. Никакого майонеза! Лаваш – настоящий, из пшеничной муки высшего сорта, похожий на турецкую питу, а не на пресный блин толщиною с марлю. Здесь я встречаю кончину достойно и гордо. Я уважаю людей, которые съедают меня, люди же уважают меня. Запивают меня вискарем или коньяком. А однажды меня запили настоящим Шато Бурбон-ла Шапелем урожая одна тысяча девятьсот сорок шестого года. В тот день я был несказанно счастлив.
Каково мое основное занятие?
Ждать. А, как известно, ждать и догонять – самые прескверные занятия в жизни. И когда меня начнут есть, я восприму это, как должное и неизбежное. Такая уж у меня, граждане, планида. Ведь я шаурма...
